Салли Николс

ПОВЕШЕННЫЙ: СОСТОЯНИЕ ПОДВЕШЕННОСТИ

Из книги "Юнг и Таро: архетипическое путешествие"

Перевод с английского Владимира Непомнящего
Журнал "Урания", № 1 - 1998 - С. 19 - 25.

"... не кровопускание дает силу, но покорность".

Мари Рено

На двенадцатой карте Таро изображен юноша, висящий вниз головой и привязанный за одну ногу к виселице, две опоры которой представляют собой деревья с отрубленными верхушками и шестью кровоточащими ранами на месте отсеченных ветвей. Деревья растут по обе стороны расщелины в земле - оврага или, может, глубокой пропасти. Голова юноши, таким образом, находится ниже поверхности земли и как бы погребена, подобно корням деревьев. Голова молодого человека со свисающими вниз волосами, расположившимися между корнями деревьев выглядит, как третий находящийся под землей шар, похожий на репу с характерными для этого овоща корнями, напоминающими волосы.

Связанные за спиной руки делают Повешенного беспомощным, как овощ. Он во власти рока. Он не может управлять своей жизнью или своей судьбой. Подобно растению, он может только надеяться, что некая внешняя сила вырвет его у тянущей вниз Матери-Земли.

После пьянящего прилива энергии, на который указывала предыдущая карта (карта XI "Сила"), герой, должно быть, шокирован и изумлен внезапным переворотом. Пользуясь непривязанной ногой, он вначале, наверное, изо всех сил старался освободиться, отбрыкиваясь от своей судьбы. Должно быть, он чувствовал себя глубоко обманутым и ему не терпелось восстановить справедливость - снова получить возможность высоко держать голову и твердо обеими ногами стоять на избранном пути. Вероятно, он долго страдал, прежде чем достиг определенной степени смирения - почти что грациозного состояния покоя, изображенного на карте.

Мы легко подмечаем ярость и негодование, испытанные вначале юношей, а положение, в котором он оказался, кажется нестерпимо унизительным. Нам неловко смотреть на его голову, центр рационального мышления, в столь униженном состоянии, и мы хотели бы высвободить его связанные ноги, чтобы он мог двигаться к новым свершениям. Западному человеку трудно выносить вынужденное бездействие. Об осмысленном действии мы склонны думать как о происходящем в горизонтальной, экстравертной плоскости поведения, изображать духовную жажду как направленную вверх, к небу, полностью пренебрегая ростом, который может происходить в нашем подсознании. Как говаривал Пол Тиллих, мы "утратили меру глубины".

Представьте, что нам как бы инстинктивно хочется перевернуть Повешенного. Если эту карту дать человеку, незнакомому с Таро, то он почти наверняка перевернет ее так, что голова юноши окажется вверху, "там. где ей и положено быть". Затем непосвященный облегченно вздохнет и улыбнется. Если вы не знаете, что вызывает его улыбку, переверните эту страницу вверх ногами и Повешенный покажется вам стоящим. Приняв изящную позу на одной ноге и подбоченясь. он теперь, "действительно", танцует джигу! С точки зрения подсознания, тот, кто казался связанным и неподвижным - удерживаемым в плену, - теперь освобожден, тот, кто, казалось бы, утратил равновесие, теперь вновь обрел прекрасную устойчивость. То, что наше вертикальное сознание сначала воспринимало как время застоя и безысходности, открывается заново как момент освобождающего действия. Даже выражение лица Повешенного и то кажется нам изменившимся. Теперь юноша смотрит на нас спокойно, его взгляд преисполнен сознания собственной власти; кажется, что он улыбается так, будто ему известна какая-то тайна.

Чтобы узнать эту тайну, мы должны снова увидеть юношу таким, каким он предстал перед нами вначале. Традиционно подобное повешение было наказанием для предателей. В некоторых старинных итальянских колодах эта карта называлась II Traitore (Предатель). Иногда такого Предателя изображали с мешком денег в каждой руке, что наводило на мысль об Иуде с тридцатью сребрениками. Во времена средневековья трусливых или неверных рыцарей так же подвешивали за ноги и подвергали побоям, то есть унизительному наказанию. Сравнительно недавно тела Муссолини и его любовницы были публично повешены вниз головой. Во всех подобных случаях само повешение отнюдь не инструмент физической смерти, а знак бесчестья, осуждения и публичного осмеяния, страшной переоценки всего, что прежде символизировал собой персонаж, о котором идет речь.

Обычай повешенья вниз головой назывался "baffling". Сегодня глагол "to baffle" имеет значения "смущать, расстраивать, сбивать с толку", и, несомненно, изображенный на карте юноша выглядит смущенным в полном смысле этого слова. Он претерпевает своего рода распятие и напоминает нам о Петре, попросившем, чтобы его в знак уничижения распяли вниз головой. Подтверждений тому, что герой нашей карты Таро буквально просил, чтобы его подвергли осмеянию таким способом, не существует, однако с точки зрения психологии он, вероятно, подсознательно стремился к подобной участи. Быть может, общение с гордым львом предыдущей карты сделало героя надменным и привело к самодовольной уверенности в собственных человеческих силах. А боги, как мы знаем, не терпят высокомерия. Всякое представление, будто человеческая природа сильнее Природы Матери, или же мысль о том, что человеческий интеллект управляет всем живым, возмущает Великую Мать и в конце концов вину за все возлагает на самого человека. В отместку богиня может схватить дерзкого сына за ноги и снова погрузить его гордый ум во чрево сырой земли. Дерево, и в особенности дерево с отсеченной верхушкой, является универсальным символом матери. Так, например, тело Осириса было заключено в дерево, отрубленные ветви которого символизировали как кастрацию сына (мужского эгоцентричного сознания), так и возможность нового роста - или возрождения - в расширенной сфере знания. Повешенного, огороженного двумя деревьями по сторонам, а сверху - виселицей, можно рассматривать как заключенного в своего рода гроб. Вместе с тем соприкосновение с подземными материнскими водами наводит на мысль о крещении и новой жизни. Быть может, природа таким образом удерживает героя в своей власти, чтобы он мог выйти из ее чрева рожденным заново. Можно представить себе даже, что его, подобно новорожденному младенцу, держат за ноги, чтобы затем шлепком пробудить к новой жизни.

Как правильно, как верно изображен здесь герой - в подвешенном состоянии между двумя полюсами сего бытия, между рождением и смертью! Всем нам приходится испытывать одиночество и безнадежность нашей подвешенности над этой вечной пропастью. Столь ужасная оторванность или испытание невзгодами играет важную роль во всех обрядах инициации. Иногда, например, посвящаемого вынуждают провести ночь в одиночестве в темной пещере или в лесу. Здесь он должен встретиться с возможной физической смертью и без всякой посторонней помощи собственными внутренними силами и изобретательностью победить ее. Подвергая юношу такому испытанию, его вынуждают найти некий новый центр, до той поры сокрытый в нем самом. Если юноше удается пережить обращение и остаться в живых, то он действительно рождается заново, в знак чего ему дают новое имя, а сообщество принимает его в качестве зрелого члена. По словам Мирчо Элиаде, благодаря такому обращению посвящаемый совершает переход из простого временного мира человека в священный вневременной мир богов. В своей книге "Порот инициации" Джозеф Хендерсон рассуждает об этой переходной фазе и цитирует Элиаде следующим образом:

"Между двумя (мирами) существует разрыв, нарушение непрерывности... <Ибо> переход из мирского в священный мир в каком-то смысле предполагает переживание смерти, совершающий переход умирает для одной жизни, чтобы получить доступ к другой... жизни, где становится возможным участие в священном".

В нашей современной культуре почти нет таких, особых, обрядов инициации, и молодые люди, испытывая определенные трудности в совершении этого перехода, порой ищут почти сверхчеловеческие задачи, решая которые они могли бы испытать себя. Для прошлых поколений парадигмой такого рода самоинициации служили трансатлантический перелет и покорение Эвереста. Позднее ту же роль исполняли полеты в космос. Для одних такой инициацией может стать перенесение тягот армейской жизни, угроза физической смерти и удовлетворения собственного инстинкта убийцы в войне. Для других той же цели служат заключение за отказ брать в руки оружие, враждебность и насмешки современников, вынуждающие молодого человека искать новые запасы сил.

Как неоднократно показала история, любой человек, чье индивидуальное сознание находится в оппозиции к коллективной точке зрения, может выступать в роли предателя по отношению к существующему истеблишменту. Такой человек подвергается всяческому осуждению, наименьшее из которого осуществляется законным судом. Вступив в противоречие с друзьями, семьей и правительством, такой нонконформист нередко может быть даже заклеймен как преступник. Его жизнь полезного гражданина, таким образом, прекращается, и он становится повешенным. Сол Беллоу в своем выразительно названном романе "Повешенный" исследует именно эту тему.

Инициация подобного рода может происходить в жизни в разные времена, но обычно осуществляется, когда мы достигаем определенной фазы или этапа бытия и жизнь требует перехода к новым путям. Это ужасный момент: ведь мы должны отказаться от старых и проверенных способов действия, доверившись невидимой и доселе неизведанной новой жизни. Она требует жертв и смелости. Все мы, хоть и не столь явно и драматично, как показано на этой карте, тем не менее переживали периоды, когда вот так же были подвешены обстоятельствами, времена, когда старые способы поведения больше не позволяли стоять на ногах, когда жизнь вытягивала ковер из-под ног, так что мы чувствовали себя подвешенными между мирами и могли только ждать и молиться. В такие времена мы ощущаем себя преданными жизнью, опозоренными и униженными, лишенными всякой гордости и собственного лица (общественной личины или маски, которая отгораживает наше тайное "Я" от мира).

Всякий раз когда, подобно королю Лиру, мы слишком высоко поднимаем голову над обыденностью, избегая "запаха смертной жизни" с ее конфликтами и страданиями. Судьба словно хватает нас и тычет носом именно в то, что мы прежде презирали. И всегда, когда мы превозносим наше королевское совершенство, нас вынуждают опуститься до уровня кишащей червями изнанки. Подобно Лиру, мы вынуждены окунаться в противную слизь нашей простой и незатейливой реальности.

На карте "Сила" герой достиг соглашения с различными аспектами своей психосоматической природы, которую символизирует лев, млекопитающее, находящееся на одной из высших ступеней эволюционной лестницы. Теперь он должен столкнуться с низшими сторонами своей души, которые символизируют черви, насекомые и растения. Прислонив ухо к земле, он слышит, как растут мягкие травы, и в медленном проползании червя и в страшащей его песне насекомых ощущает он свое родство со всем живым. Герой, возможно, приблизился к этой пропасти как беззаботный шут, витающий в заоблачных мечтах о своей силе и удали, а на самом деле оказался плодовым растением. Фокус его сознания, хочет он того или нет, переместился к корням жизни - основам, из которых и происходит всякий рост. По словами Элиаде:

"Последователь даосизма, подражающий животным и растениям, подвешивает себя вниз головой, чтобы квинтэссенция его семени прилила к мозгу. Тан-тьен, знаменитые поля киновари, следует искать в самых потайных нишах мозга и живота; именно здесь алхимически приготовляется зародыш бессмертия".

Если герой переживет инициацию, которую уготовила ему жизнь на этой карте, то вместе с Уильямом Блейком может воскликнуть: "Сказал я Червю: "Ты Матерь моя и сестра моя". Ситуацию, в которой оказался Повешенный, полезно сравнить с ситуацией карты "Любовник", также инсценирующей испытание. Любовник изображен на карте стоящим на ногах, его окружают и лишают подвижности две женщины, подобно деревьям, прочно вросшие в землю по обе стороны от него. Разрешение проблемы Любовника, а также сила, побуждающая его к действию, исходит от крылатой фигуры Эроса, парящего в вышине. Повешенный же, лишенный подвижности между двумя мощными материнскими символами, может черпать вдохновение лишь из глубин.

Предполагаемое физическое местонахождение человеческого сознания меняется от культуры к культуре; так, в Ветхом Завете центром сознания называют почки; для африканца оно находится в сердце или в животе; современный же человек помещает сознание в голове. Африканцы и ветхозаветные евреи, для которых сознание покоилось в глубине тела, как правило, говорили о надсознательном вдохновении как о нисходящем свыше. Для современного же человека, слишком много живущего "в голове", встреча с "Иным" гораздо чаще происходит в глубинах. Подобно Повешенному, мы оторваны от корней. Нам необходимо спуститься - вновь соединиться со своими историческими и природными корнями. Мотив жертвы и расчленения, на который намекают кроваво-красные раны деревьев с отсеченными верхушками, повторяется в красных ногах и верхней части рук висящей фигуры, наводя на мысль о том, что Повешенный тоже должен отдать свою кровь, принести в жертву свои способы мышления и поведения. Многие из его старых богов теперь упали с дерева; среди них, несомненно, и представление о жизни как вечно доброй и милосердной матери, назначение которой, как представлялось ему, заключается в том, чтобы хранить его от несчастий и исполнять все желания. Как отмечал Юнг, слово "sacrifice" (жертвовать) означает "to make sacred" (сделать священным). Принести в жертву наши эгоцентричные представления значит сделать нашу жизнь святой и цельной; благодаря жертве исчезает разрыв между нашим представлением о том, каким все должно быть, и реальностями нашего человеческого бытия. Только мы, люди, склонны - и способны - к такого рода жертве и духовному страданию. Бремя (и потенциал), заключенные в наследии Распятия, - вот что отделяет нас от животного царства.

Подобно животным, удерживаемым в плену на карте "Колесо Фортуны", Повешенный является жертвой Судьбы и находится во власти богов. Так же, как эти животные, он беспомощен, и все же в одном отношении отличается от них: у него есть возможность принять свою судьбу сознательно и разгадать ее смысл, тогда как животные в лучшем случае могут лишь терпеть положение, в которое попали.

Всякий раз, оказавшись в положении Повешенного, полезно не только исследовать виды сознания, которые жизнь может попытаться вытеснить и опрокинуть, но и почувствовать вкус нового опыта. Хороший способ полнее почувствовать, что предлагает Повешенному жизнь, - это закрыть глаза и постараться войти в его тело. Если бы мы занимались йогой, то нам, возможно, в этот момент захотелось бы сделать стойку на голове. Тогда бы мы почувствовали, как кровь приливает к голове, обогащая наш мозг кислородом и помогая нам воспрянуть духом. Утомленной сетчатке глаз вернулись бы силы, и наш взгляд на мир оживился бы свежими красками. Если, подобно герою, нас подвесят в этой позе, оставив одних, без пищи и друзей, то наши "двери восприятия" настолько очистятся, что мы сможем увидеть небесные видения и испытать озарение - сатори.

Переживание вынужденного подвешенного состояния лишило героя независимости, но оно же способно предложить ему нечто новое и драгоценное, если он, подобно Парсифалю, сумеет найти правильный вопрос и задаст его. Опыт показывает, что задаваться вопросом: "Почему Судьба выбрала именно меня?" - значит зайти в тупик. Если же герой спрашивает: "Кто я такой, что это случилось со мною?", то ему, возможно, удастся отыскать сокровище, которое позволит ему по-новому связать себя со смыслом своей жизни. Вися в заключении, он находит свое положение полным двусмысленностей: с одной стороны, он опасно висит над бездной, а с другой - избавлен от участи упасть в пропасть. Внешне он лишен подвижности, зато глубоко внутри в нем бушует танец освобождения.

Как уже отмечалось выше, многие взрослые, особенно выросшие на Западе, ощущают угрозу при одной мысли о том, что им придется висеть в таком положении. Наоборот, дети всех культур и всех стран обожают кувыркаться и висеть вниз головой, не обращая внимания на монетки и другие сокровища, которые могут выпасть на землю. На некоторых вариантах карты "Повешенный" из карманов юноши сыплются монеты, символизирующие мирские ценности. Мы все по опыту знаем, как при столкновении с крайностями теряют смысл все мелкие невзгоды и несущественные препятствия. Неудивительно, что Повешенного можно увидеть в душе улыбающимся и пляшущим от неизведанной доселе радости.

Но счастливая развязка, если ей и суждено осуществиться, остается сокрытой в будущем, где она в конце концов откроется в виде танцовщицы, изображенной на двадцать первой карте. Перевернув изображение Повешенного, мы получили возможность словно по волшебству мельком взглянуть на события с точки зрения Вечности, где времени уже не существует. Однако сам юноша еще не осознает, что в его глубинах спрятана фигура танцовщицы и пока остается неподвижным, безнадежно подвешенным на роковом дереве.

Легенда гласит, что и Осирис, подобно мясной туше, висел три дня пока не созрел для расчленения. Поэтому наш юноша тоже должен зреть на жертвенном дереве до тех пор, пока ветхий Адам не начнет разлагаться и усыхать. В центре этого испытания в нем лежит ужасная необходимость почувствовать себя преданным и столкнуться с леденящим душу одиночеством всеми оставленного существа. Рассуждая об этом психологическом состоянии. Юнг пишет: "Пациент должен остаться один, если хочет узнать, что же именно поддерживает его, когда он уже не может поддерживать себя сам. Только это может дать ему нерушимую основу".

Повешенного поддерживает крепкий материал Древа Природы, которое связывает молодого человека с прочностью его собственного внутреннего естества. О том, что данное переживание приводит к созданию нерушимой основы, свидетельствуют ноги юноши, образующие цифру 4, если перевернуть карту; эта четверка указывает на то, что в его подсознании формируется полнота, направленность и прочность. Переживаемое им внутреннее испытание - отнюдь не туманный сон; оно обладает всеми измерениями реальности. Ноги, на которых в обычной ситуации юноша стоял бы, теперь указывают в небо. Он обретает новое понимание. Понимание же, которое символизирует карта "Император" и ее число 4, есть понимание иного рода. Четыре направления, служащие ориентиром для этой фигуры, указывают на внешние реальности в плоскости человеческого, а именно: цивилизацию, стабильность, закон и порядок. В случае же Повешенного это четырехстороннее упорядочение перевернуто вверх тормашками, но не разрушено. Просто теперь оно открыто небесному свету, по-новому подвержено вмешательству богов.

Число двенадцать Повешенного заключает в себе многое из того, о чем уже говорилось выше. Оно отмечает временные границы человеческой реальности с ее сменяющими друг друга двенадцатью часами дня и ночи и двенадцатью месяцами, из которых состоит год. Указывает оно и на небесный Зодиак, служащий символом сверхчеловеческого измерения времени и вмешательства судьбы, неподвластного человеку. Равняясь произведению четырех на три, число двенадцать соединяет Троицу духа с четырехмерной реальностью земли. Оказавшись в полной власти звезд, кружащих на небосводе, герой теперь ощущает себя в этой расширенной двенадцатимерности.

Он начинает понимать, что путешествие к самопониманию отнюдь не упорядочено и не ведет от А к В, а от В к С. Его ритм - ритм донкихотский. Подобно движениям Колеса Фортуны, духовные богатства героя также подвергнутся множеству переворотов. Наступят периоды депрессии, когда прозрения, обретенные ранее и считавшиеся непоколебимыми, снова исчезнут в подсознании и будут казаться утерянными навсегда. Затем - зачастую в момент, когда богатства героя совсем оскудеют, - вновь засияет Солнце и он выйдет заново рожденным, чтобы отправиться в новый мир, полный столь ярких красок и такого величия, о котором он прежде не смел и мечтать. Или, если воспользоваться другим образом, все происходит так, словно модель духовного роста подобна распускающемуся дереву. Прежде чем молодые ветви на верхушке расцветут, корни должны углубиться и распространиться вширь, чтобы обеспечить этот новый рост.

Повешенный вступает в долгий период вынужденной ассимиляции и укрепления корней. Пройдет время, прежде чем деревья с отсеченными верхушками, изображенные здесь, покроются новой листвой или же герой сам заново войдет в мир. В данный момент и на какое-то время в будущем энергии и понимания, инсценированные на предыдущих картах, поглощены подсознанием, где они углубляются и расширяются. Так, например, герой Колеса Фортуны увидел свою личную судьбу на фоне более широкого полотна и стал находить полные значения связи между своей жизнью и ее вселенской моделью. Теперь его вера в эту модель подвергнута испытанию. На карте "Правосудие" герой столкнулся с проблемами равновесия в горизонтальном измерении. Теперь же его сознание вытянулось по вертикали в двух направлениях - вверх, к планетам небесной природы, и вниз, к подземному миру природы растительной. Ему необходимо каким-то образом установить равновесие между этими противоположными силами. Его руки связаны. Он не может ничего предпринять, чтобы избавить себя от муки, которую переживает как распятие.

Такого рода распятию судьба может подвергнуть нас в любой момент жизни, воспользовавшись массой способов. Так, неожиданный поворот дела может сразу лишить человека всех мирских благ и карьеры, которой он посвятил всю свою жизнь, опрокинув его сегодняшнюю реальность и разрушив надежды на будущее. Либо любимая, вокруг которой вращалась вся жизнь человека, может предать, лишив его уверенности в мире и в самом себе, оставив одиноким и несчастным. Может случиться и так, что политическое или религиозное дело, которым герой был полностью поглощен, разочарует, опрокинув его вселенную и сделав жизнь бессмысленной. Либо болезнь может сковать его.

Может случиться и так, что беспомощным сделает героя духовная болезнь. Тогда тот, кто прежде изо дня в день уверено шел покорять жизнь, вдруг замечает, что по какой-то непонятной причине не может больше собрать волю и энергию, чтобы сделать это. Вся его личность поглощена депрессией. В этом случае его эгоистический интеллект оказывается подавленным и униженным так же, как на этой карте Таре. Подобно Повешенному, он чувствует себя беспомощным, как растение. В экстремальных случаях человек, переживающий подобное испытание, может почти буквально превратиться в растение. Потерянный в мире подсознательного, более не способный участвовать в жизни внешнего мира либо определять и удовлетворять свои собственные физические потребности, он может нуждаться в госпитализации.

Неврозы или психозы, выражавшиеся в различного рода безвыходных положениях, Юнг рассматривал не как болезни, мешающие жизни, а как исправительные меры, назначением которых является продолжение жизни путем установления душевного равновесия на более высоком уровне. Он считал их природным способом исцеления душевного организма. Юнг отмечал, что всякий раз, когда интеллект теряет гибкость и ориентируется на силу, природа прибегает к крайним мерам, чтобы выбить нас из "западни разума", вынуждая исследовать другие стороны своей души. На ситуацию, изображенную на карте "Повешенный", Юнг смотрел, как на приглашение проникнуть в новые глубины бытия - а это скорее вызов, чем наказание. Юнг говорит:

"Ибо подсознание всегда старается создать невозможную ситуацию, чтобы вынудить индивида обнаружить свои лучшие качества. В противном случае человек не достигает лучшего, что в нем есть, он неполноценен, не сознает себя самим собой. Требуется невозможная ситуация, когда человек должен отказаться от своей собственной воли нулю и не делать ничего, но довериться внеличностной силе роста и развития".

До недавнего времени психиатры соглашались с точкой зрения Юнга. Сталкиваясь с пациентом, находящимся в положении Повешенного, многие из них реагировали на него так же, как почти все реагируют на его изображение на карте Таро: им хотелось его перевернуть, немедленно поставить на ноги и еще раз отправить в мир внешних достижений с тем, чтобы он возобновил свою жизнь на том же месте, где она прервалась.

Относиться к этому по-другому трудно, ибо все мы предрасположены больше ценить очевидные постоянно присутствующие реальности внешнего мира, чем реальности мира внутреннего, проявления которого мы переживаем гораздо реже и не так ярко. Фактически многие недуховные люди, которыми никогда не овладевала духовная болезнь, склонны отрицать реальность подобного состояния. Встретив друга, пребывающего в подавленном душевном состоянии, они часто отвергают его симптомы как воображаемые, а его самого называют ипохондриком. "Встряхнись!- советуют они ему - Перестань заниматься самокопанием. Отвлекись от себя самого. Найди себе хобби". По отношению же к тому, кто, видимо, страдает хронической депрессией, они порой ведут себя даже грубо, думая, что этим могут освободить его от состояния одержимости. По тем же причинам в больницах иногда прибегают к лечению страдающих тяжелой депрессией электрошоком, надеясь такой встряской вернуть их в "норму".

Сегодня некоторые психиатры начинают соглашаться с точкой зрения Юнга, по мнению которого, так называемые душевные болезни сами по себе являются средством исправления нездорового состояния и восстановления равновесия в расстроенной психике. Вместо того чтобы механическими приспособлениями прерывать осуществляемый Природой целительный процесс, психиатры теперь исследуют новые способы, позволяющие помочь Природе выполнить свою работу. Вместо того чтобы пытаться силой вернуть пациента к эгоцентричной модели поведения, психологи стараются поддержать его в вынужденном отрыве от жизни, помогают ему принять этот отрыв как возможность исследовать жизнь, сокрытую внутри. Пользуясь аналогиями из мифов, опытный психоаналитик может помочь пациенту, упорядочив хаотические образы, с которыми тот сталкивается в своем подсознании, и придав им смысл. Тогда и жизнь пациента может стать более упорядоченной и осмысленной. Если такую работу довести до успешного конца, то результаты будут вознаграждающими, ибо пациент переживет вынужденную инициацию и выйдет из нее не просто восстановленным в рамках своей прежней личности, но поистине заново рожденным - новой личностью, по-новому связанной со своим центром. Джон Уэер Перри, один из пионеров терапии этого рода, так описывает приступ шизофрении:

"Из-за пробуждения подсознания и крушения эго сознание оказывается загруженными глубочайшими уровнями психики и индивид оказывается в психической модальности, совершенно отличной от своего окружения. Погруженный в мифический мир, он вдруг начинает чувствовать себя изолированным, поскольку не находит понимания окружающих. Страх подавленности и этой изоляции поднимает волну паники, которая вынуждает пациента от всего отстраниться. Эмоции более не связаны с обычными вещами, но поглощены событиями и титаническим участием в делах всего внутреннего мира мифа и образа... В нем происходит группирование символического содержания в несколько основных тем, странным образом повторяющихся от случая к случаю. Это группирование похоже на миф или ритуальный текст с тем лишь отличием, что оно разбито на разрозненные фрагменты и во многом подобно содержанию снов".

Сравнивая эти фрагменты с разбитым витражом, части которого, вращаются подобно узорам калейдоскопа, вертящимся вокруг центра, Перри показывает дальше, как в итоге эти фрагменты уравновешенно и гармонично стабилизируются относительно этого центра.

Сопровождая пациента в столь хаотичных переживаниях, психиатр, знакомый с этим методом, может помочь ему заново собрать эти фрагменты в осмысленную картину, так что ее центр станет чистой и активной силой в его жизни. Но даже при наличии такой психологической поддержки и понимания, подобная встреча с чудовищным хаосом потребует терпения, согласия и огромного мужества. Как бы не воплощалась во внешней реальности ситуация, изображенная на карте "Повешенный", такое столкновение всегда будет требовать жертвы - сознательного отказа от эгоцентричного сознания как руководящей силы, а также принятия своей судьбы и подчинения ей.

Как говорит Мари Рено (см. эпиграф к этой статье): "...не кровопускание дает силу, но покорность".

Лишь сердцем и душой приняв испытание, может Повешенный призвать помощь небесных сил и воссоединиться с богами и своим внешним "Я". Принимая распятие, человек со-творчествует со своей судьбой и в определенном смысле выбирает ее. Когда же человек выбирает судьбу, он от нее освобождается, ибо в этот момент превозмогает ее.

Значение Распятия красноречиво сформулировано в библейском рассказе о последних минутах Иисуса на кресте. После первого восклицания: "Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты оставил Меня?" Иисус принимает свою судьбу словами: "Отче! в руки твои предаю дух Мой". Сказав же сие, испустил дух.

Если Повешенный может принять свою судьбу и "предать свой дух" силе, большей, нежели эгоцентричное сознание, значит, он может "испустить дух" своей прежней личности и вступить в жизнь с новым духом. Если он может вынести и понять свое распятие, значит, он выйдет из этого мучительного поединка на другой стороне пропасти - так сказать, в другом мире. Достигнув другой стороны, он снова отправится в путешествие, но на сей раз более сознательно и обдуманно.

До сих пор главной задачей героя было прожить свою жизнь как можно полнее. Теперь же (как показано на карте) между старым и новым существует разрыв. Герой никогда не сможет вернуться к прежней эгоцентричной жизни. Отныне он все пристальнее будет всматриваться в безжалостное лицо внеличностной Смерти, в эту ужасную фигуру, изображенную на следующей карте.